С тех пор, как в августе 1910-го более 100 участниц Второй международной конференции женщин-социалисток в Копенгагене единодушно поддержали предложение Клары Цеткин ежегодно в начале марта отмечать День женщин, чтобы привлечь внимание к вопросу равных прав, смысл этого
праздника неоднократно менялся. Особенно разительными оказались эти изменения в стране, объявившей социализм своим общественным строем, — в СССР. Попробуем проследить, как день солидарности женщин в борьбе с гендерной дискриминацией превратился в праздник «весны, любви и вечной женственности».

В дореволюционной Российской империи, кроме многочисленных и мощных женских организаций, было немало активных сознательных женщин-членов различных политических движений левого направления, серьезно относящихся и к вопросу женского равноправия, что вынудило сделать это требование частью политических программ ряда партий. Не следует также забывать, что Февральская буржуазная революция в царской России, приведшая к свержению монархии и началу демократических преобразований, началась именно с массовых уличных демонстраций женщин с требованиями «Хлеба
и мира». Это знаковое событие в Петрограде произошло 23 февраля по юлианскому календарю, т. е. именно 8 марта — по григорианскому.
Со временем, придя к власти, большевики были вынуждены отблагодарить женщин за поддержку и признать их вклад в революционные события, законодательно закрепив их равные политические, социальные и гражданские права в Стране Советов. Но на самом деле большевики рассматривали
потенциал организованных и сознательных женщин как инструмент: они хотели установить над ним контроль и использовать для усиления собственного политического влияния на общество.

Первым шагом на этом пути стало решение, принятое в 1921 г., о предоставлении дню 8 марта статуса государственного праздника. Уже в первые годы советской власти началась систематическая подмена его смысла — прежде всего за счет смещения акцента с гендерного равенства
на классовую борьбу: на политических плакатах того времени этот день назван Днем солидарности «женщин-тружениц», «пролетарок» и т. п.
В то же время женщины фактически были лишены инициативы в вопросе формата проведения и возможности организации массовых мероприятий, приуроченных к Международному женскому дню. Эти полномочия перешли к женсоветам — специальным структурам при партийных ячейках, созданным
еще в 1919 г. для более широкого привлечения женщин к поддержке политики большевиков. В 1920-х празднование 8 марта все еще имело отчетливую связь с обеспечением равных прав женщин. Этот день использовали как возможность напомнить о проблемах, с которыми сталкивались женщины в социальной, образовательной, политической и других сферах.

Политическая риторика того времени пестрит лозунгами об «освобождении женщин от кухонного рабства» и солидарности работниц и крестьянок в классовой борьбе против порабощения трудящихся. Собственно, это соответствовало приоритетам гендерной политики первых десятилетий советской власти: целью советского эмансипационного проекта была массовая мобилизация женщин на коммунистическое строительство, нуждавшееся в их образовании, профессиональной подготовке и широком участии в публичной сфере. В его основе лежала идея уравнять женщин с мужчинами, нивелировав, размыв, устранив различия между полами: женщин надо было освободить, «дотянув» их до идеального человека — мужчины-работника.

Пропагандистские плакаты того времени рисуют мужеподобный образ женщины-пролетариатки, в котором практически нет объявленных «буржуазными пережитками» традиционных женских черт. Официальный дискурс того времени, представленный в прессе, навязывает мнение, что коммунистическая партия и советская власть одарили женщин правами, освободили их от патриархального гнета, подняли на более высокий уровень, дали возможность самореализоваться и т. п. Стало быть, женщины должны отблагодарить за это самоотверженным трудом, оправдать большие
ожидания и доказать, что достойны оказанного им доверия. В этот период в общественном сознании закрепляется мнение, что именно советское государство и компартия предоставили женщинам права, а не они сами их отвоевали, получили, отстояли во время революционных преобразований.

Вскоре стало понятно: обещанные в пределах воплощения грандиозных эмансипационных планов меры по обобществлению быта (создание общественных столовых, прачечных, детсадов и т. п.) потерпели неудачу.
Поэтому государству пришлось подкорректировать свой курс, касающийся женской эмансипации, делая больше упор на роль женщин в налаживании социалистического быта и воспитании потомков в коммунистическом духе.
В 1930-х гг. празднование 8 марта приобретает черты официоза: торжественные собрания трудовых коллективов и партийных ячеек проходили по унифицированным сценариям, принятым и «спущенным» свыше центральными органами. После вступления в силу новой сталинской Конституции СССР (1936 г.) и официального провозглашения окончательно решенного в СССР «женского вопроса» празднование 8 марта превращается в смотр достижений советских женщин, о количественных и качественных масштабах которых руководству партии сообщают в специальных отчетах. Праздник приобретает все более выраженный пропагандистский характер, в то время как возможности для обсуждения проблем и фактов дискриминации женщин практически исчезают. Вместе с тем демографические проблемы, возникшие в СССР в результате массовых политических репрессий и Голодомора, вынуждают руководство страны принимать меры для повышения рождаемости.
В тогдашней прессе появляется все больше публикаций о ценности материнства и материнской роли женщины.

В празднованиях 8 марта тема материнства получает особое звучание после Второй мировой войны, что вполне соответствует усилению пронаталистской политики партии и правительства. Учитывая вызванный войной демографический кризис, в 1944 г. был введен ряд государственных поощрений для многодетных и одиноких матерей (почетное звание «Мать-героиня», орден «Материнская слава» и медаль «За материнство», получение которых предусматривало ряд ощутимых социальных льгот
и помощи). Послевоенная официальная риторика в корне отличается от риторики двух предыдущих десятилетий: на смену лозунгам о необходимости устранения различий между полами приходит одобрение таких гендерных различий, ставится особый акцент на их общественной важности. Образ мужественного защитника Отчизны противопоставляется образу заботливой, любящей и верной женщины-матери, а в визуальной пропаганде того времени изображения женщин становятся более женствеными.
Эта тенденция к поляризации гендерных ролей (с характерными взаимодополняющими понятиями «настоящего мужчины» и «настоящей женщины») будет доминировать в государственной гендерной идеологии вплоть до последних лет существования СССР.

Период холодной войны обозначен в советской пропаганде еще более активным использованием образа «свободной советской женщины».
Поздравительные открытки и плакаты по случаю 8 марта начала 1960-х пестрят изображениями улыбающихся женщин (часто с детьми) — представительниц разных рас и национальностей стран соцлагеря, заявляющих о своей солидарности в борьбе за мир во всем мире и свидетельствующих о преимуществах социалистического порядка.
Празднование 8 марта повсюду проходит под бравурными лозунгами «Советские женщины — самые счастливые женщины в мире!» — на контрастах с плачевным положением эксплуатируемых и дискриминированных женщин стран капитализма. Празднование Международного женского дня в трудовых коллективах сопровождается прославлением партии и правительства за неутомимую заботу о женщинах и награждением передовичек производства и победительниц соцсоревнования за их трудовые достижения на благо социалистической родины.

Поворотным моментом в смысле и стиле празднования женского дня стал 1965 г., когда 8 марта получило статус негосударственного выходного дня.
Фактически, это решение перенесло празднование с публичного пространства в частную сферу, в семью. Не следует забывать, что период хрущевской «оттепели» принес с собой определенную либерализацию
общественной жизни, улучшение благосостояния и «реабилитацию» когда-то заклейменных как «буржуазные пережитки» ценностей и атрибутов повседневной жизни (мода, косметика, предметы интерьера, элементы этикета и т. п.). Вероятно, именно тогда и возникает традиция поздравлять женщин 8 марта цветами, дарить им конфеты и другие приятные мелочи. В контексте персональных приветствий официальная риторика «женщины-труженицы» была неуместной, в то время как празднование дня
женщины-матери (которая к тому времени уже стала воплощением образа «советской супер-женщины») вполне соответствовало духу семейного праздника. Поэтому с конца 1960-х можно с уверенностью говорить о преобразовании 8 марта в праздник, близкий по своему смыслу ко Дню матери. Если до сих пор праздничные открытки только спорадически приветствовали матерей в день 8 марта, то 1970-е выстраивают стойкую и однозначную ассоциацию между этим праздником и материнством.
В детсадах вводят традицию устраивать накануне 8 марта детские праздники со стихами и песнями в честь заботливых мам, а пресса в эти дни пестреет публикациями о матерях-героинях.

Перенесенный в частно-семейную сферу, праздник все больше дрейфует в направлении деполитизации его смысла. Постепенно он превращается в день празднования всех женщин. В конце 1970-х практика поздравлений учениками своих школьных учительниц дополняется новой модой: мальчики начинают поздравлять девочек-одноклассниц. Букетик подснежников и мягкая игрушка становятся неотъемлемыми атрибутами праздника.
На поздравительных открытках, характерных для предыдущих периодов, изображения суровых женщин-тружениц и заботливых матерей-героинь сменяет образ беззаботной девушки или девочки, радушно принимающей праздничные поздравления от мальчика. Тенденция к «омоложению» героини праздника сопровождается полным исчезновением намеков на его политическую сущность (ведь маленькая девочка вовсе не может быть активной в политической сфере!). Символическое пространство праздника наполняют такие элементы как цветы, сладости, подарки…

Окончательная деполитизация женского дня происходит не столько на уровне официальных мероприятий по его празднованию (ведь в трудовых коллективах все еще проходят торжества по этому поводу с характерными речами, наполненными присущими советской пропаганде клише и штампами),
как, собственно, в частной сфере, где 8 марта превращается в полноценный семейный праздник с ритуалами угождения женщинам. На визуальном уровне окончательный разрыв с первоначальным политическим смыслом женского дня происходит тогда, когда с открыток полностью исчезают какие-либо упоминания о женщинах — и в изображениях, и в тексте. На советских открытках позднего времени массово появляются сказочные и мультяшные персонажи и игрушечные зверушки, а главной темой поздравлений и изображений становится весна. Весенние цветы и пейзажи выстраивают ассоциацию с пробуждением природы и все меньше связываются с женщинами —разве что на уровне молодости и цветения женской красоты. Интересно, что в последние годы советской власти были даже попытки как-то привязать этот праздник к народным традициям: в дизайне некоторых открыток использованы мотивы русского фольклора и традиционной росписи.

Трудно сказать, насколько целенаправленными и управляемыми сверху были тенденции к деполитизации 8 марта, но, если принять во внимание, что в СССР каждая единица массовой печатной продукции проходила определенную экспертизу на политическое соответствие и должна была
получить одобрение компетентных органов, можно предположить: процесс этот был не таким уж и спонтанным или произвольным. Во всяком случае, к концу 1980-х в СССР сформировался очень специфический способ празднования Международного женского дня, наполненного смыслами,
атрибутами и ритуалами, фактически противоположными идеям, которые вкладывали в этот праздник феминистки начала ХХ века. За семьдесят лет советской власти 8 марта утратило свой политический протестный потенциал, оно было не только огосударствленно, но и одомашненно и превратилось в праздник чествования «весны, вечной женственности
и любви». Украденный праздник обернулся против самих женщин: лицемерное восхваление и одаривание женщин один день в году проходило в условиях повсеместной их эксплуатации и дискриминации, игнорирования многочисленных потребностей и проблем женщин в стране советов, где
«женский вопрос» давно уже считался решенным.

В то же время еще в 1970-х по миру прокатилась так называемая «вторая волна феминизма», и женские организации активно осуществляли давление на правительства своих стран, международные организации, требуя на практике обеспечить женщинам равные права и возможности. Результатом
этих массовых и целенаправленных усилий стали изменения в национальных законодательствах стран Европы и Северной Америки. Кроме того, ООН провозгласила 1975-й Годом женщин, чтобы привлечь внимание к проблемам дискриминации женщин, а в 1977 г. Генассамблея ООН одобрила резолюцию
№ 32/142, согласно которой каждой из стран-участниц предлагалось отмечать Международный день прав женщин. В 1979 г. она же одобрила «Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации относительно женщин», которую ратифицировали 150 стран (в том числе и УССР в 1980 г.). Таким
образом страны-участницы не только признавали существование фактов дискриминации женщин, но и брали на себя обязательства прилагать усилия к ее ликвидации. С 1996 г. ежегодные празднования Международного дня прав женщин под эгидой ООН проходят под определенным лозунгом, в котором
подчеркнута одна из проблем, с которыми приходится сталкиваться женщинам на пути к равноправию. Например, в 2000 г. темой 8 марта была «Женщины объединяются ради мира», а в прошлом году — «Расширим возможности сельских женщин — положим конец голоду и бедности». В этом году празднование женского дня проходит под лозунгом ООН «Обещание является обещанием: пришло время действовать, чтобы прекратить насилие над женщинами». Проблема насилия над женщинами крайне актуальна и касается не только распространенных и позорных практик насилия
в семьях, но и торговли женщинами, проституции, сексуальных домогательств и т. п.

Уже несколько лет женские организации прилагают немалые усилия, чтобы прекратить лицемерную и унизительную постсоветскую практику празднования 8 марта и вернуть ему первоначальный политический смысл — Дня международной солидарности женщин в отстаивании собственных прав и преодолении гендерной дискриминации. Многим женщинам все еще нелегко отказаться в этот день от нечастой в нашей непростой жизни возможности получить какие-то знаки внимания и подарки. Уверена: скоро они все же поймут, что каждая из них заслуживает уважения, любви, заботы, хороших слов и поддержки каждый день, а не в порядке исключения — раз в год. Чтобы другие видели в нас равноценную и равноправную человеческую личность, уважали наше человеческое достоинство и наши права, мы сами должны научиться воспринимать себя прежде всего как полноценных людей, полноправных граждан, имеющих свои собственные потребности, интересы, потенциал, а не как просто «женщин», незаменимых помощниц мужчин в их крупных делах, ограниченных бытом берегинь или украшений мужского досуга… Женщины способны на большее!
Подумаем об этом 8 марта — в Международный день прав женщин.